Ксенофоб  - Игорь Шенгальц

Дверь в главную резиденцию была лишь прикрыта, но не заперта и даже не скрипнула, когда я толкнул створки. На посту за столом дремал дежурный санитар. Если бы он не спал, то явно заметил бы, как двери открылись и вновь закрылись, а так мне даже не пришлось бить его – пусть себе спит спокойно.

Я не ошибся. С левой стороны от входа изрядную часть стены занимала схема больничного комплекса с пояснительными пометками ниже. Главный корпус, он же бывшая резиденция Леопольда, находился прямо по центру плана, от него широким полукругом расходились пристройки-корпуса, каждый помеченный своим номером или же буквой, как, например, конюшни и гаражи. Дозорные башни также были пронумерованы, но латинскими цифрами.

И все бы хорошо, только корпуса номер четыре я на плане не нашел.

Первый, второй, третий – те были, пятый присутствовал, и так вплоть до последнего восьмого, а расположение четвертого корпуса создатель схемы указывать не стал, попросту проигнорировав оный.

– Интересный у них счет, – шепотом прокомментировал я, – местные исключили цифру «четыре». Все же придется разбудить спящего царевича на входе да расспросить его о пропавшем корпусе…

– Не нужно, – сказал Грэг, внимательно разглядывавший план на стене, – кажется, я знаю, где искать! – Репортер ткнул пальцем в точку в самом углу, находящуюся сразу за парком. – Смотри, Кира, место отмечено как «старые хозяйственные постройки», но вот тут ниже есть другие постройки, обозначены как «новые», гораздо более удобные – они ближе к основным корпусам. Я не думаю, что в дальнюю часть удобно бегать за углем или инвентарем.

– И ты считаешь, что пропавший корпус именно там?

– Ему больше негде быть, или там, или его не существует вовсе. И тогда я – сумасшедший, и меня нужно сдать обратно на лечение.

– Ну это мы всегда успеем, не торопи события, – усмехнулся я, попытавшись немного разрядить напряжение. – А версия отличная, у меня это место на схеме тоже вызывает определенные сомнения… Пойдем поглядим?

Мне очень хотелось для начала заглянуть в кабинет профессора доктора-доктора Моргана и покопаться в документах. Я был уверен, там нашлось бы множество ответов. Счета, выписки, платежные поручения – вот это покажет, на что реально расходуются средства клиники, и секретный четвертый корпус легче найти именно там, ведь какие бы эксперименты в нем ни ставились, они должны оплачиваться из кармана либо самого кранкенхауса, либо из карманов меценатов – заказчиков опытов. В любом случае финансовый след должен присутствовать, без него никуда, это аксиома расследования почти любого преступления.

Но Грэга было не остановить. Он встал на след и рвался к цели, весь подрагивая от волнения, напоминая охотничью собаку, унюхавшую добычу. Если бы я предложил ему прогуляться на архивный этаж да покопаться часок-другой в документах, он бы меня попросту не понял.

Поэтому мы выбрались из главного корпуса и направились к парковой зоне, за которой находились те самые «старые хозяйственные постройки», вызвавшие у нас интерес.

Нам встретились по пути две патрульные группы, пунктуально делавшие обход, но мы сумели остаться незамеченными. Полотно профессора в очередной раз сослужило отличную службу, укрыв нас от чужих взоров.

Парковые дорожки за день отлично вычистили от снега и льда. Нам повезло, что этим вечером не было метели, новый слой снега не появился, и наши следы не были столь отчетливо видны.

Идти по парку под полотном было жутко неудобно, поэтому я свернул его, спрятав обратно в браслет, – все равно прожектора сюда не доставали, и мы, чуть пригнувшись, побежали вперед.

Удовольствие, скажу я, ниже среднего – бежать по ночному парку, надеясь, что очередной патруль тебя не заметит, в поисках законспирированного здания, в котором, по словам человека, признанного врачебной комиссией сумасшедшим, проводится некий сверхважный эксперимент. Если бы только это был не Грэг, а кто угодно другой, я бы, несомненно, послал его в дальнее северное поселение, на кудыкину гору, пешим ходом, проверить, до сих пор ли Макар гоняет там телят и прочую фауну. Как раз к лету обернулся бы. Но Грэгу я отказать не мог, слишком давняя дружба нас связывала.

Репортер бежал первым, чуть вырвавшись вперед, может, поэтому я успел среагировать, когда стремительная тень метнулась откуда-то из кустов наперерез нам и прыгнула прямо на Грэга. Он даже не заметил опасность и поэтому должен был умереть в следующее мгновение.

Это была собака – овчарка, огромная и страшная, черного окраса – если бы не гоглы, я бы никогда не разглядел ее в темноте.

Моя реакция, к счастью, не подвела. Выстрел из «дырокола» отбросил пса на несколько шагов назад. Он жалобно заскулил, и я выстрелил второй раз, надеясь добить животное, пока громкие звуки не привлекли постороннего внимания.

Вроде бы я попал, пес затих, но проверить это лично времени не осталось. Вслед за первым псом, появился второй, третий. Так вот где скрывалась стая – собаки сторожили парк.

Они выходили из-за деревьев, но нападать не спешили. Я насчитал девять псов. Умные, смертельно опасные, натасканные на человека. Если хоть на мгновение отвлечешься и пропустишь рывок – разорвут в клочья. Тут главное – стрелять первым, но ни в коем случае нельзя торопиться. Собаки привыкли работать в стае.

Грэг слегка растерянно смотрел на псов, даже не удосужившись достать оружие. Страха в нем я не чувствовал, только досаду на очередную задержку. Опасность, грозящую нам, он, кажется, осознавал не до конца.

– Достань «дырокол», – негромко приказал я, – только очень медленно и плавно. Не делай резких движений. Так, отлично! Теперь выстави на среднюю мощность. Молодец! Внимательно следи за всем вокруг и, если они нападут, стреляй.

Мы стояли спина к спине, а вокруг нас стая водила хоровод. Псы перемещались по кругу, выжидая удобный момент. Я понимал, что в покое нас уже не оставят. Собаки нападут в любом случае, их так учили, они не умеют отступать.

Скорость хоровода все усиливалась, я понял, что сейчас они атакуют, и чуть толкнул Грэга плечом, предупреждая.

В ту же секунду псы напали. Одного я сбил прямо в прыжке точным выстрелом, он кубарем покатился по снегу, мешая, к счастью для нас, другим собакам. Еще одного подстрелил Грэг, я услышал громкий скулеж за спиной.

Третья овчарка едва до меня не добралась, я ударил ее кулаком в голову, но добить времени не хватило, пришлось отбиваться от остальных псов.

Слишком их было много, и слишком они были хорошо натасканы. Грэга сбили с ног, но крепкая ткань пальто пока спасала репортера. Он отстреливался лежа и ранил уже трех псов, но, даже раненные, они не сдавались, ползли вперед, целясь вцепиться в горло.

Одна из овчарок ухватила меня за руку зубами, прокусив предплечье и заставив разжать пальцы – «дырокол» отлетел в сторону. Ее челюсти сжимались с такой мощью, что чуть не сломала мне руку.